Из глухих притонов Барселоны
На асфальт парижских площадей
Принесли Вы эти песни-звоны
Изумрудной родины своей.

И из скромной девочки-певуньи,
Тихой и простой, как василек,
Расцвели в таинственный и лунный,
Никому не ведомый цветок.

И теперь от принца до апаша,
От cartier Latin до Sacre Coeur -
Все в Париже знают имя Ваше,
Весь Париж влюблен в Ракель Меллер.

Вами бредят в Лондоне и Вене,
Вами пьян Мадрид и Сан-Суси.
Это Ваши светлые колени
Вдохновили гений Дебюсси.

И, забыв свой строгий стиль латинский,
Перепутав грозные слова,
Из-за Вас епископ лотарингский
Уронил в причастье кружева.

Но, безгрешней мертвой туберозы,
Вы строги, печальны и нежны.
Ваших песен светлые наркозы
Укачали сердце до весны.

И сквозь строй мужчин, как сквозь горилл,
Вы прошли с улыбкой антиквара,
И мужской любви упрямый пыл
В Вашем сердце не зажег пожара!

На асфальт парижских площадей
Вы, смеясь, швырнули сердца стоны -
Золотые песни Барселоны,
Изумрудной родины своей.

Dens of deaf Barcelona
On asphalt Parisian squares
You brought these songs - ringing
Emerald his homeland .

And from a modest girl songstress ,
Quiet and simple as knapweed,
Blossomed into a mysterious and moon ,
Nobody slave flower.

And now, from the prince to Apache ,
From cartier Latin to Sacre Coeur -
All Paris knows your name ,
All of Paris is in love with Raquel Meller .

You rave in London and Vienna ,
You drunk Madrid and Sanssouci.
This is your light knees
Debussy inspired genius .

And forgetting his austere style Latin,
Mistaking the menacing words ,
Because you Bishop Lorraine
Dropped in communion lace.

But sinless dead tuberose
You severely , sad and tender.
Your songs light anesthesia
Seasick heart until spring.

And the gauntlet of men , as if through a gorilla
You went with a smile of Antiquities,
And men love stubborn fervor
In your heart is not lit the fire !

On asphalt Parisian squares
You laugh , threw heart groans -
Golden Songs of Barcelona,
Emerald his homeland .