За рекой Ляохэ загорались огни,
Грозно пушки в ночи грохотали,
Сотни храбрых орлов
Из казачьих полков
На Инкоу в набег поскакали.

Пробиралися там день и ночь казаки,
Одолели и горы и степи.
Вдруг вдали, у реки,
Засверкали штыки,
Это были японские цепи.

И без страха отряд поскакал на врага,
На кровавую страшную битву,
И урядник из рук
Пику выронил вдруг:
Удалецкое сердце пробито.

Он упал под копыта в атаке лихой,
Кровью снег заливая горячей,
– Ты, конёк вороной,
Передай, дорогой,
Пусть не ждет понапрасну казачка.

За рекой Ляохэ угасали огни,
Там Инкоу в ночи догорало.
Из набега назад
Возвратился отряд
Только в нём казаков было мало...

For the Liaohe river were the lights,
Gun menacingly in the night rumbled,
Hundreds of brave eagles
From Cossack regiments
At Yingkou in the foray rode.

Probiralsya there day and night by the Cossacks,
Defeated and mountains and steppes.
Suddenly in the distance, near the river,
Bayonets flashed,
It was a Japanese chain.

And without fear, the team rode at the enemy,
Bloody terrible battle,
And the constable from the hands
The peak dropped suddenly:
Odalisque heart broken.

He fell under the hooves of a dashing in attack,
Blood snow covering hot,
– You skate crow
Tell, my dear,
Let not the vain waiting for a Cossack.

Across the river Liao lights were extinguished,
There Yingkou in the night burn out.
From the foray back
The detachment returned
Only it was a little Cossacks...