Для тех, кто ловит удачу открытым ртом
Ничего не значит все, что будет потом
И взгляд, как нож отточен, неслышен шаг
Они то знают уж точно, да и им ли не знать

Припев:
До чего бывает сладким
Плен вечерней лихорадки
Фонарей цветных искры хлынут
Все поднимут вверх дном
И горячею волною город улицу укроет
А потом опять краски смажутся, все окажется сном

А я ударю ладонями в белый стол
Не знаю, слышишь – не слышишь, да мне-то что?
Звонить тебе не умею, да стоит ли
Ведь телефонные боги – так упрямы и злы

Припев:
К тем, кто знает этот сладкий
Плен вечерней лихорадки
Фонарей цветных искры хлынут
Все поднимут вверх дном
И горячею волною город улицу укроет
А потом опять краски смажутся, все окажется сном

Зачем же небо над нами не белее золы
И телефонные боги так упрямы и злы
К тем, кто ловит удачу открытым ртом
А как иначе – ведь не знает никто

Припев:
До чего бывает сладким
Плен вечерней лихорадки
Фонарей цветных искры хлынут
Все поднимут вверх дном
И горячею волною город улицу укроет
А потом опять краски смажутся, все окажется сном

For those who catches luck mouth open
Nothing means anything that will then
And look like a knife sharpened , inaudible step
They know that for sure , and they should know

Chorus:
To what is sweet
Captive evening fever
Colored lanterns spark gush
All lift upside down
And the hot wave shielding the city street
But then again, paint smazhutsya all would sleep

And I will strike hands on a white table
I do not know , you hear - you do not hear , but I what?
Can not call you , but whether
After phone gods - so stubborn and evil

Chorus:
To those who know this sweet
Captive evening fever
Colored lanterns spark gush
All lift upside down
And the hot wave shielding the city street
But then again, paint smazhutsya all would sleep

Why is not the sky above us whiter ash
And the phone gods so stubborn and evil
To those who catches luck mouth open
How else - because nobody knows

Chorus:
To what is sweet
Captive evening fever
Colored lanterns spark gush
All lift upside down
And the hot wave shielding the city street
But then again, paint smazhutsya all would sleep