ладно, ладно, давай не о смысле жизни, больше вообще ни о чем таком
лучше вот о том, как в подвальном баре со стробоскопом под потолком пахнет липкой самбукой и табаком
в пятницу народу всегда битком
и красивые, пьяные и не мы выбегают курить, он в ботинках, она на цыпочках, босиком
у нее в руке босоножка со сломанным каблуком
он хохочет так, что едва не давится кадыком

черт с ним, с мироустройством, все это бессилие и гнилье
расскажи мне о том, как красивые и не мы приезжают на юг, снимают себе жилье,
как старухи передают ему миски с фруктами для нее
и какое таксисты бессовестное жулье
и как тетка снимает у них во дворе с веревки свое негнущееся белье,
деревянное от крахмала
как немного им нужно, счастье мое
как мало

расскажи мне о том, как постигший важное – одинок
как у загорелых улыбки белые, как чеснок,
и про то, как первая сигарета сбивает с ног,
если ее выкурить натощак
говори со мной о простых вещах

как пропитывают влюбленных густым мерцающим веществом
и как старики хотят продышать себе пятачок в одиночестве,
как в заиндевевшем стекле автобуса,
протереть его рукавом,
говоря о мертвом как о живом

как красивые и не мы в первый раз целуют друг друга в мочки, несмелы, робки
как они подпевают радио, стоя в пробке
как несут хоронить кота в обувной коробке
как холодную куклу, в тряпке
как на юге у них звонит, а они не снимают трубки,
чтобы не говорить, тяжело дыша, «мама, все в порядке»;
как они называют будущих сыновей всякими идиотскими именами
слишком чудесные и простые,
чтоб оказаться нами

расскажи мне, мой свет, как она забирается прямо в туфлях к нему в кровать
и читает «терезу батисту, уставшую воевать»
и закатывает глаза, чтоб не зареветь
и как люди любят себя по-всякому убивать,
чтобы не мертветь

расскажи мне о том, как он носит очки без диоптрий, чтобы казаться старше,
чтобы нравиться билетёрше,
вахтёрше,
папиной секретарше,
но когда садится обедать с друзьями и предается сплетням,
он снимает их, становясь почти семнадцатилетним

расскажи мне о том, как летние фейерверки над морем вспыхивают, потрескивая
почему та одна фотография, где вы вместе, всегда нерезкая
как одна смс делается эпиграфом
долгих лет унижения; как от злости челюсти стискиваются так, словно ты алмазы в мелкую пыль дробишь ими
почему мы всегда чудовищно переигрываем,
когда нужно казаться всем остальным счастливыми,
разлюбившими

почему у всех, кто указывает нам место, пальцы вечно в слюне и сале
почему с нами говорят на любые темы,
кроме самых насущных тем
почему никакая боль все равно не оправдывается тем,
как мы точно о ней когда-нибудь написали

расскажи мне, как те, кому нечего сообщить, любят вечеринки, где много прессы
все эти актрисы
метрессы
праздные мудотрясы
жаловаться на стрессы,
решать вопросы,
наблюдать за тем, как твои кумиры обращаются в человеческую труху
расскажи мне как на духу
почему к красивым когда-то нам приросла презрительная гримаса
почему мы куски бессонного злого мяса
или лучше о тех, у мыса

вот они сидят у самого моря в обнимку,
ладони у них в песке,
и они решают, кому идти руки мыть и спускаться вниз
просить ножик у рыбаков, чтоб порезать дыню и ананас
даже пахнут они – гвоздика или анис –
совершенно не нами
значительно лучше нас

okay, okay, not about the meaning of life, more about anything such
here's how the basement bar with the strobe near the ceiling smells of sticky Sambuca and tobacco
on Friday, the people always Packed
and beautiful, not drunk and we ran out to smoke, he in shoes, she tiptoed, barefoot
in her hand a sandal with a broken heel
he laughs so that he almost chokes Adam's Apple

the hell with the world, all this impotence and rotten
tell me about how beautiful and not we come to the South, my own place,
as the old woman passed him a bowl of fruit for her
and some taxi drivers are unscrupulous crooks
and as the aunt takes them in the yard with the rope his stiff linen,
wooden starch
how little they have, my happiness
how little

tell me about how important befallen – alone
like tanned, white smile, like garlic,
and about how the first cigarette knocks down,
if you smoke on an empty stomach
talk to me about simple things

how thick is impregnated with a lovers ' shimmering substance
and as old people want to predicate yourself Piglet alone
as in the frosted glass of the bus,
to wipe his sleeve,
speaking of the dead as being alive

as beautiful and not the first time we kiss each other in lobe, timid, shy
as they sing along to the radio, standing in a traffic jam
how bear to bury the cat in a shoebox
as a cold doll, rag
in the South they call, and they don't go off hook,
not to say, panting, "mom, is everything all right";
what they call future sons all sorts of idiotic names
very pretty and simple
to be us

tell me, my light, as she gets right in the shoes to bed with him
and reads "Teresa Batista tired to fight"
and rolls his eyes so as not to serevet
and as people love everything to kill,
not to grow stiff

tell me about how he wears glasses without diopters, to look older,
to please the ticket-collector,
the janitor,
dad's Secretary,
but when he sits down to dinner with friends and indulges in gossip,
he removes them, becoming almost seventeen

tell me about how summer fireworks over the sea erupt, crackling
why that one picture of you together, always out of focus
as one text is an epigraph
long years of humiliation; as anger jaw stickymouse like you are the diamonds into a fine dust crushed them
why do we always monstrously outpointed,
when you need to seem happy to everyone else,
rozlubirski

why is everyone who shows us the place that the toes forever in the saliva and the fat
why are we talking on any topic,
in addition to the most vital subjects
why no pain is still not excused,
how are we sure about her ever wrote

tell me how those who have nothing to report, like parties, where a lot of press
all these Actresses
matresse
idle maduras
to complain about stress,
to resolve issues
to watch your idols turn into human dust
tell me the truth
why beautiful once we grew contemptuous grimace
why are we sleepless evil pieces of meat
or better of those at the Cape

here they sit near the sea in an embrace,
the palm them in the sand,
and they decide who to go to wash his hands and go down
ask the fishermen a knife, to cut melon and pineapple
they even smell – clove or anise –
absolutely not us
much better than us