На самом деле мне нравилась только ты,
мой идеал и мое мерило.
Во всех моих женщинах были твои черты,
и это с ними меня мирило.
Пока ты там, покорна своим страстям,
летаешь между Орсе и Прадо, -
я, можно сказать, собрал тебя по частям.
Звучит ужасно, но это правда.
Одна курноса, другая с родинкой на спине,
третья умеет все принимать как данность.
Одна не чает души в себе, другая - во мне
(вместе больше не попадалось).
Одна, как ты, со лба отдувает прядь,
другая вечно ключи теряет,
а что я ни разу не мог в одно все это собрать -
так Бог ошибок не повторяет.
И даже твоя душа, до которой ты
допустила меня раза три через все препоны, -
осталась тут, воплотившись во все живые цветы
и все неисправные телефоны.
А ты боялась, что я тут буду скучать,
подачки сам себе предлагая.
А ливни, а цены, а эти шахиды, а роспечать?
Бог с тобой, ты со мной, моя дорогая.

Actually I liked only you
my ideal and my measure.
All my women were your traits,
and it with them I was reconciled.
While you're there, obedient to their own passions,
fly between Orsay and Prado, -
I can say that you have collected in parts.
Sounds terrible, but it's true.
One snub-nosed, another with a birthmark on his back,
the third is able to accept everything as a given.
One can't imagine not being in itself, the other in me
(together more not caught).
One, as you, from his forehead a strand of ottoway,
the other always loses the keys,
and I never could get all this together -
so God does not repeat mistakes.
And even your soul, to which you
made me three times through all obstacles, -
here, embodied in all living flowers
all faulty phones.
And were you afraid that I'll miss you,
alms offering to himself.
And the rains, and pictures, and these shahids, and Rospechat?
God is with you, you're with me, my dear.