Вот автобус преогромный, словно желтый паровоз,
Пассажиры пожилые, все в очках для наблюденья.
Это шофер заграничный немцев западных привез
На поляночку лесную, где гуляют привиденья.

Речка тихая играет, птичка божия поет,
Ходят парочки в обнимку, блещут зори и закаты.
Привиденья получают небогатый продпаек,
Пишут письма перед боем. Проверяют автоматы.

Немцы старые выходят и платочки достают,
Молча смотрят на ромашки, на цветы Иван-да-Марья.
А в лесу, готовясь к бою, привидения снуют
И на родственников ближних обращают ноль вниманья.

Тридцать лет усталый ротный все твердит один приказ.
Тридцать лет дымок струится над жестяной кружкой с чаем.
Тридцать лет ефрейтор звонит в недалекий штаб полка,
Но ни разу в тридцать лет штаб полка не отвечает.

И без крика, и без грома бой идет, ужасный бой,
Ежедневно повторяясь, как заевшая пластинка...
Уезжает тот автобус, пыль волочит за собой,
И в поселке дачном дети - все с жевательной резинкой.

That's an enormous bus like yellow locomotive
Elderly passengers , all wearing glasses to see.
This driver overseas western Germans brought
At Glade forest where ghosts walk .

The river plays a quiet , bird sings of God ,
Couple walking arm in arm , shine dawns and sunsets .
Ghosts get poor food ration ,
Write letters before the fight . Check machines .

Germans go old handkerchiefs and get,
Silently looking at chamomile flowers on Ivan da Marya .
And in the woods , ready for battle , ghosts scurrying
And relatives neighbors pay zero attention .

Thirty years tired company commander kept saying one order.
Thirty years of smoke flowing over a tin mug of tea.
Thirty years corporal calls to nearby headquarters of the regiment ,
But never in my thirty years of regimental headquarters is not responding.

And without a cry , without thunder battle is , how bout
Daily repeating as jammed plate ...
Leaves that bus , dragging dust ,
And in the holiday village children - all with chewing gum .