Утонули в синей ночи купола Москвы,
За окном небритый дождик тронет сон листвы,
Мне кассета, отмотавшись за мгновение,
Бросит в прошлое небесные мосты.

Что-то дальнее, родное шансонье споёт,
И на грусть под рюмку чая память разведёт,
Тянет плёнка, осыпаясь в душу нотами,
По воспоминаниям ведёт.

Играет Dassin, кассетник старый поёт,
И чай «со слоном», и пусть весь мир подождёт,
Играет Dassin, играет здесь, а я там,
«Родопи» делю с Серёжкой на пополам.

Намагничены на ленту, эту с двух сторон,
60 минут всего-то, и вся жизнь как сон,
И по сну плывёт упрямо, но издалека,
Вечности щемящий баритон.

Играет Dassin, кассетник старый поёт,
И чай «со слоном», и пусть весь мир подождёт,
Играет Dassin, играет здесь, а я там,
«Родопи» делю с Серёжкой на пополам.

Drowned in the blue night domes of Moscow ,
Outside the window, the rain will touch unshaven dream foliage,
I tape , wound off for a moment,
Throw in the past celestial bridges .

Something distant , native singer will sing ,
And sadness under the glass of tea planted memory ,
Pulls film , showering the soul of music,
According to the memoirs leads.

Played by Dassin, singing an old cassette recorder ,
And tea " with an elephant ," and let the whole world wait ,
Played by Dassin, plays , and I'm there,
" Rodopi " share with Earring by half.

Magnetized to tape this on both sides,
Only some 60 minutes , and the whole of life as a dream ,
And sleep is swimming stubbornly , but from afar,
Eternity plaintive baritone .

Played by Dassin, singing an old cassette recorder ,
And tea " with an elephant ," and let the whole world wait ,
Played by Dassin, plays , and I'm there,
" Rodopi " share with Earring by half.