Владимир Высоцкий

Всю войну под завязку я все к дому тянулся,
И хотя горячился, воевал делово.
Ну, а он торопился, как-то раз не пригнулся,
И в войне взад-вперед обернулся, за два года всего ничего.

Не слыхать его пульса с сорок третьей весны,
Ну, а я окунулся в довоенные сны,
И гляжу я, дурак, но дышу тяжело.
Он был лучше, добрее, ну, а мне повезло.

Я за пазухой не жил, не пил с Господом чая,
Я ни в тыл не просился, ни судьбе под подол,
Но мне женщины молча намекали, встречая:
Если б ты там навеки остался, может мой бы обратно пришел.

Для меня не загадка их печальный вопрос,
Мне ведь тоже не сладко, что у них не сбылось.
Мне ответ подвернулся:"Извините, что цел,
Я случайно вернулся, вернулся, ну, а он не сумел".

Он кричал напоследок в самолете сгорая:
"Ты живи, ты дотянешь", - доносилось сквозь гул.
Мы летали под богом, возле самого рая,
Он поднялся чуть выше и сел там, ну а я до земли дотянул,

Встретил летчика сухо райский аэродром,
Он садился на брюхо, но не ползал на нем,
Он уснул - не проснулся, он запел - не допел,
Так что я вот вернулся, вернулся, ну а он не сумел.

Я кругом и навечно виноват перед теми,
С кем сегодня встречаться я почел бы за честь.
Но хотя мы живыми до конца долетели,
Жжет нас память и мучает совесть, у кого она есть.

Кто-то скупо и четко отсчитал нам часы
В нашей жизни короткой, как бетон полосы.
И на ней, кто разбился, кто взлетел навсегда.
Ну, а я приземлился, ну, а я приземлился, вот какая беда.

Vladimir Vysotsky

Throughout the war the eyeballs all I to home went
And although my mother fought businesslike.
Well, he was in a hurry, once bent,
And in the war back and forth turned for two years.

I cannot hear his heartbeat with the forty-third spring,
Well, I plunged in pre-war dreams,
And I look stupid, but breathing hard.
He was better, kinder, well, I was lucky.

I in his bosom lived, drank tea with the Lord,
I am in the rear does not ask, nor the fate of the under hem,
But I women silently hinted, meeting:
If you stayed there forever, maybe my back would have come.

No mystery to me of their sad question,
I'm not too sweet, they didn't come true.
My reply turned up:"Sorry, that whole,
I accidentally returned, returned, well, he failed".

He screamed finally on the plane burning:
"You live, you will make it," was heard through the roar.
We flew under God, by the heaven,
He rose a little higher and sat there, well, I'm down to earth have lasted,

He met a pilot dryly Paradise airfield,
He got on the belly but not crawling on him,
He fell asleep - never woke up, he sang - not sing,
So I came back here, came back, but he failed.

I'm deeply and eternally guilty before the
Who to meet I would be honored.
But while we live until the end of the flight,
The memory burns us and tormented conscience who have it.

Someone sparingly and accurately counted us watch
In our short life as the concrete strip.
And who crashed, who took off forever.
Well, I landed, and I landed, that's what the trouble.