РАСКИНУЛОСЬ МОРЕ ШИРОКО

Неизв. автор, обработка Г. Д. Зубарева

Раскинулось море широко,
И волны бушуют вдали.
Товарищ, мы едем далеко,
Подальше от нашей земли.

Не слышно на палубе песен,
И Красное море волною шумит,
А берег суровый и тесен, —
Как вспомнишь, так сердце болит.

На баке уж восемь пробило –
Товарища надо сменить.
По трапу едва он спустился,
Механик кричит: «Шевелись!»

«Товарищ, я вахты не в силах стоять, —
Сказал кочегар кочегару, —
Огни в моих топках совсем прогорят;
В котлах не сдержать мне уж пару.

Пойди заяви, что я заболел,
И вахту, не кончив, бросаю,
Весь потом истек, от жары изнемог,
Работать нет сил - умираю».

Товарищ ушел... Лопату схватил,
Собравши последние силы,
Дверь топки привычным толчком отворил,
И пламя его озарило:

Лицо его, плечи, открытую грудь
И пот, с них струившийся градом, -
О, если бы мог кто туда заглянуть,
Назвал кочегарку бы адом!

Котлы паровые зловеще шумят,
От силы паров содрогаясь,
Как тысячи змей пары же шипят,
Из труб кое-где пробиваясь.

А он, извиваясь пред жарким огнем,
Лопатой бросал ловко уголь;
Внизу было мрачно: луч солнца и днем
Не может проникнуть в тот угол.

Нет ветра сегодня, нет мочи стоять.
Согрелась вода, душно, жарко, -
Термометр поднялся на сорок пять.
Без воздуха вся кочегарка.

Окончив кидать, он напился воды —
Воды опресненной, не чистой,
С лица его падал пот, сажи следы.
Услышал он речь машиниста:

«Ты, вахты не кончив, не смеешь бросать,
Механик тобой недоволен.
Ты к доктору должен пойти и сказать, —
Лекарство он даст, если болен!»

За поручни слабо хватаясь рукой,
По трапу наверх он взбирался;
Идти за лекарством в приемный покой
Не мог – от жары задыхался.

На палубу вышел, - сознанья уж нет.
В глазах его все помутилось,
Увидел на миг ослепительный свет,
Упал... Сердце больше не билось…

К нему подбежали с холодной водой,
Стараясь привесть его в чувство,
Но доктор сказал, покачав головой:
«Бессильно здесь наше искусство…»

Всю ночь в лазарете покойник лежал,
В костюме матроса одетый;
В руках на груди крест из воску лежал;
Воск таял, жарою согретый.

Проститься с товарищем утром пришли
Матросы, друзья кочегара.
Последний подарок ему поднесли -
Колосник обгорелый и ржавый.

К ногам привязали ему колосник,
В простыню его труп обернули;
Пришел пароходный священник-старик,
И слезы у многих сверкнули.

Был чист, неподвижен в тот миг океан,
Как зеркало воды блестели,
Явилось начальство, пришел капитан,
И «вечную память» пропели.

Доску приподняли дрожащей рукой,
И в саване тело скользнуло,
В пучине глубокой, безвестной морской
Навеки, плеснув, утонуло.

Напрасно старушка ждет сына домой;
Ей скажут, она зарыдает...
А волны бегут от винта за кормой,
И след их вдали пропадает.

1900

WIDE IS THE SEA

Unknown. author, G. D. Zubarev processing

Wide is the sea,
And the waves are raging away.
Comrade, we're going far away,
Away from our land.

Not audible on the deck of songs,
And the Red sea wave noise,
And the harsh and narrow —
As I remember, so it hurts my heart.

On the tank it struck eight –
Friend ought to change.
The ladder as he descended,
The mechanic yells, "Move!"

"Comrade, I watch unable to stand, —
Said the fireman the fireman —
The lights in my furnaces completely burned;
In boilers not keep me much a couple.

Go claim that I was ill,
And watch, until he have finished, throw,
All then expired, fainted from the heat,
To work, not die."

Comrade is gone... grabbed the Shovel,
Gathered his last strength,
The door of the furnace the usual push opened,
And the flame it lit up:

His face, shoulders, open the chest
And sweat, they slide down the hail, -
Oh, if I could anyone to go look,
Called the boiler room would be hell!

Steam boilers ominous noise,
On the strength of vapour with a shudder
Like thousands of snakes hissing in the same pair,
From the pipes in some places breaking.

And he, wriggling before a hot fire,
A shovel was thrown deftly coal;
At the bottom was bleak: the rays of the sun and day
Can't get into that corner.

No wind today, no urine to stand.
Warm water, hot, hot, -
The thermometer rose forty-five.
Without air the whole boiler room.

After throwing, he drank water —
Desalinated water, is not pure,
With his face dropped sweat, soot traces.
He heard the speech of the driver:

"You watch are not finished, do not dare to quit
The mechanic you are dissatisfied.
To the doctor you have to go and say, —
The medicine he will give if you're sick!"

The handrails weakly clutching hand,
The ladder he was climbing to the top;
To go for medicine in the emergency room
Couldn't – the heat was suffocating.

The deck came out, consciousness is no more.
In his eyes all clouded,
Saw for a moment a blinding light,
Fell... the Heart is no longer beating...

Ran up to him with cold water,
We privesti him,
But the doctor said, shaking his head.
"Powerless here our art..."

All night in the infirmary, the dead man lay,
The sailor suit clad;
In the hands on the breast a cross of the wax lay;
The wax melted, warmed by the heat.

To say goodbye to a friend in the morning came
Sailors, friends of Stoker.
The last gift he brought -
The grate burnt and rusty.

Feet tied him to the grate,
In the sheet his body was wrapped;
Came ship's priest, man
And many tears flashed.

Was clean, fixed at the moment ocean,
As the water shone,
Was the boss, the captain came,
And "eternal memory" was sung.

The Board lifted with a trembling hand,
And a shroud body slid,
In the depths of the deep unknown sea
Forever, splashing, drowning.

In vain the old woman waiting for her son home;
Tell her she will cry...
And the waves run from the screw astern,
And their trace vanishes away.

1900