Мы это дело разом увидали –
Как роты две поднялись из земли
И рукава по локоть закатали,
И к нам с Виталием Палычем пошли.
А солнце жарит, чтоб оно пропало,
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой".
И тихо в мире, только временами
Травиночка в прицеле задрожит.
Кусочек леса редкого за нами,
А дальше – поле, Родина лежит.
И солнце жарит, чтоб оно пропало,
Но нет уже судьбы у нас другой ,
И я шепчу: "Постой, Виталий Палыч,
Постой, подпустим ближе, дорогой".
Окопчик наш – последняя квартира,
Другой не будет, видно, нам дано.
И черные проклятые мундиры
Подходят, как в замедленном кино.
И солнце жарит, чтоб оно пропало,
Но нет уже судьбы у нас другой,
И я кричу: "Давай, Виталий Палыч,
Давай на всю катушку, дорогой!"
...Мои года, как поезда, проходят,
Но прихожу туда хоть раз в году,
Где пахота заботливо обходит
Печальную фанерную звезду,
Где солнце жарит, чтоб оно пропало,
Где не было судьбы у нас другой,
И я шепчу: "Прости, Виталий Палыч,
Прости мне, что я выжил, дорогой".

This thing we once saw –
As the two companies rose from the earth
And sleeves rolled to the elbow,
And we with Vitaly Pavlovich went.
A better that it's gone,
But there's already the fate of different,
And I whisper, "Hold on, Vitaly Palych,
Wait, allowed to get closer, dear."
And quietly in the world, only occasionally
Travinochka in sight will tremble.
A piece of wood to rare for us,
And then – the field, the birthplace of lies.
And the sun burns, so it's gone,
But there's already the fate of different ,
And I whisper, "Hold on, Vitaly Palych,
Wait, allowed to get closer, dear."
Trench our last apartment,
The other will be seen, is given to us.
And damn black uniforms
Fit, like slow motion.
And the sun burns, so it's gone,
But there's already the fate of different,
And I shout: "Come on, Vitaly Palych,
Let's go the whole hog, honey."
...My years as train pass,
But I come there at least once a year,
Where the plough carefully avoids
Sad plywood star
Where the sun burns, so it's gone,
Where was the fate of different,
And I whisper, "I'm Sorry, Vitaliy,
Forgive me that I survived, dear."