В одних садах цветет миндаль, в других метет метель.
В одних краях еще февраль, в других уже апрель.
Проходит время, вечный счет, год за год, век за век,
Во всем - его неспешный ход, его кромешный бег.

В году на радость и печаль по двадцать пять недель.
Мне двадцать пять недель - февраль, и двадцать пять - апрель.
По двадцать пять недель в туман уходит счгт векам.
Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам.

Летит и в холод и в жару, и в гром, и в тишину.
А я не знаю, как живу, не знаю, чем живу.
Не понимаю, как творю, не знаю, что творю.
Я только знаю, что горю и, видимо, сгорю.

В одних краях - рассветный хлад, в других - закатный чад.
В одних домах ещг не спят, в других уже не спят.
То здесь, то там гремит рояль, гудит виолончель.
И двадцать пять недель - февраль, и двадцать пять - апрель.

Вели мне, Боже, все стерпеть. Но сердцу не вели.
Оно хранит уже теперь все горести Земли.
И разорваться может враз, и разлететься врозь.
Оно уже теперь, сейчас - почти разорвалось.

Мой долгий путь, мой дальний дом! Великая река -
Моя дорога! И кругом - одни лишь облака.
Такая мгла, такая даль, такая карусель...
И двадцать пять недель - февраль, и двадцать пять - апрель.

И сквозь томительный дурман, по зыбким берегам
Летит мой звонкий балаган куда-то к облакам.

In some gardens blooming almonds, other blizzard sweeps .
In some territories even in February , others already in April .
Time passes , the eternal expense , year after year , century after century ,
Everything - his unhurried course , his running pandemonium .

 In the year to the joy and sorrow of twenty-five weeks.
 I'm twenty- five weeks - February , and twenty-five - April.
 Twenty-five weeks in the mist goes schgt centuries.
 Flies voiced my booth somewhere in the clouds.

Flies and cold and heat, and thunder, and in silence.
And I do not know how to live, do not know how I live.
Do not understand how I do, I do not know what I was doing .
I only know that grief and apparently will burn .

 In some territories - dawn refrigerant , in others - sunset children.
 In some homes eschg not sleep , others do not sleep .
 Here and there thunders piano, cello buzzing .
 And twenty-five weeks - February , and twenty-five - April.

Led me, O God , to endure all . But the heart leads.
It stores now have all the sorrows of the earth.
And all at once can break and shatter apart.
It is now , now - almost broke .

 My long journey , my distant home! Great River -
 My way ! And all around - nothing but clouds .
 This darkness , this distance, this carousel ...
 And twenty-five weeks - February , and twenty-five - April.

And through the agonizing dope on shaky shores
Flies voiced my booth somewhere in the clouds.